Альма - Страница 182

182

Дома, заборы и опять дома. Частный сектор застроенный в основном коттеджами в два-три этажа и редкими пятиэтажками. Повезло. Будь на этом месте мегаполис, вряд ли бы удалось все провернуть так быстро. Те самые триста метров слепой зоны я постарался преодолеть как можно быстрее, вовсю сканируя пространство во всех возможных диапазонах, и задействуя ускоренное восприятие. Никого…

Шаман лаконичной фразой уведомил меня, что я снова под его защитой. Это хорошо. Так, а вот и автобусы. С виду целенькие. Сейчас проверим что у нас там внутри. Подбегаю к стоянке и направляюсь к первому желтоватому старичку с облупленной краской. Давай дедуля советского автопрома, не подведи!

Дикий крик разрывает барабанную перепонку на ухе и заставляет резко присесть, оглядываясь в поисках опасности. Сердце выскакивает из груди, адреналин из надпочечников хлещет тугой струей, обостряя нервы до предела.

Спустя миллисекунду, показавшуюся мне вечностью, понимаю, что крик шел из моего наушника.

— Дима! Дима, ответь! — ревет в уже порядком оглохшее ухо Игнат.

— Тут я!

— Живо дуй к пятиэтажке на которой лежал Шаман! Какая-то хрень его схватила! Ты ближе всех! Живо! Шаман, Шаман, ответь!!

Резко срываюсь на бег переходя в ускорение. Твою-то мать! Понимаю, в какой ярости сейчас должно быть тот. Нарушил приказ, разделил силы, спасая попавших под атаку людей, и теперь еще такое. Послать на спасение никого не может. Север с Антоном охраняют детей, а он сам с оставшимися людьми прикрывает главный стратегический объект. Если с Шаманом что-то случится, трибунал ему гарантирован. Хотя плевать ему на трибунал, как мне кажется, за столько лет одаренные стали друг другу практически родственниками, а терять родных людей… Послать оставшихся в школе одаренных… у него язык не повернется, детям нужна защита. Выбирать кто дороже: один хорошо обученный бессмертный, на которого правительство потратило кучу времени и ресурсов, тем более твой друг или группа обычных малышей? Выбор офицера очевиден. Мы созданы для боя, для защиты и гибели. Наш путь — это сражение. Наш смысл — умереть, чтобы дать жить другим. Выбор же кабинетных работников тоже более чем ясен. Оттуда и постоянный конфликт интересов. В свое время именно поэтому некоторые офицеры, выполнившие подобные рациональные приказы кабинетных логиков, уходили в отставку. Разумом понимали, что их действия оправданы, что по другому было просто нельзя и если они погибнут, то это приведет к еще более тяжелым последствиям. Но… душой принять не могли.

Расстояние сокращалось с чудовищной быстротой. За ускорение приходилось платить энергией и болью в натруженных мышцах, но это будет потом. Сейчас же важно как можно быстрее вытащить смешливого алтайского снайпера.

Вот и пятиэтажка, с наполовину осыпавшимся крылом, под которым упокоился геройский танк. Чисто, никаких следов. Гляжу через астрал — тоже ничего. Странно, неужели опоздал?! А, нет, вон в углу подвала еле тлеет красно-черная искорка с редкими голубыми сполохами. Вот же блин! Добегаю до ближайшего целого подъезда и всем телом вношу железную дверь подвала вовнутрь. Восстанавливаю равновесие и активируя ночное зрение, сбегаю по ступенькам вниз, держа наготове пулемет.

В сырой тишине затхлого подвала слышны слабые чавкающие звуки и редкая водяная капель с труб. Моментально разворачиваюсь, глядя в самый дальний темный угол. Твою мать! Раскинув в стороны длинные отростки ног-жгутиков и зависнув в воздухе, всю западную часть подвала занимал огромный, около двух метров в диметре «колобок». Длинные двигательные отростки не могли распрямиться во всю длину и причудливо переплетали пространство, превращая его в мелкую сетку. При этом создавалось впечатление, что тварь занимает большую площадь всего свободного пространства. Чтобы прорубиться к ее центру, нужно проредить немалую часть ее многочисленных конечностей. Но самое ужасное было то, что как раз в тот момент, когда я ее разглядел, в огромной пасти уже исчезали мощные берцы сорок пятого размера… Морда твари, хотя какая там морда — огромный шар с длинной прорезью посредине, была жестоко иссечена ножом. Сам нож, загнанный по рукоять в голову, торчал немым укором чуть в стороне.

Отбросив в сторону бесполезный пулемет, я выхватил из наспинных ножен оружие последнего шанса — фальшион. Пригодился таки зараза. Тварь резко вскидывается на звук и движение, но я уже растворяюсь в воздухе, задействуя ускорение до предела. Ох и отольется мне это потом долгими часами боли… Если выживу, конечно. И если энергии не останется. Прежде чем монстр успел опомниться, я нанес длинные секущие удары справа и слева, перерубая опорные нити. Поднырнул ему под брюхо, успев сделать на нем длинный разрез, и откатился в сторону. Однако колобок и не думал падать — лапы, зацепленные за потолок и стены держали все также прочно. Миг и мощные жгуты с когтями на концах уже несутся к новой добыче со всех сторон. Теперь и мне приходится переходить к обороне. Скорость у твари ниже, зато лап до хрена. У взрослых особей их штук сто пятьдесят, не меньше. Чем старше, а, следовательно, шире это чудо иномирной природы, тем больше конечностей. Хрен его знает, почему так, но охотникам от этого не легче.

Машу мечом уже на пределе своих возможностей, с трудом преодолевая сопротивление густого воздуха и отчаянно хватая его же ртом. Тело разогрелось до предела, пульс ушел в космические высоты, и только регенерация, раз за разом поддерживающая все системы, не давала свалиться от перегрузок. Взмах. Минус три лапы. Снова подныриваю под брюхо, рассекая прочный панцирь и углубляя старую рану. Отхожу в сторону и снова полукруг. Минус шесть. Отскок. Отскок. Перекат, удар. Минус две. Отскок. На то место, где я стоял долгую секунду назад, начинают вываливаться желтые внутренности, обильно смешанные с красной кровью. Весь бой проходит в полной тишине. Тварь не имеет голосовых связок. Поняв, что ее уже убили, она решается на последнюю сокрушительную атаку. Отцепив все опорные нити, колобок падает на бетонный пол и одновременно выстреливает ими в меня. Всеми что остались. В упор. Все пространство вокруг заполняется ворохом лап со штырями на концах. В немыслимом пируете пытаюсь уклониться и разорвать дистанцию. Не успеваю… Два копья пробивают мне живот насквозь и выходят из спины на полметра. Еще одним крюком зацепляет ногу, практически вырвав ее из сустава. Ускорение тут же накрывается медным тазом. Болевой порог отключен, но от этого не легче. Пасть, способная дробить гранит, приближается с каждым мгновением. Вот и все… Отбросив меч, срываю с пояса фляжку со спиртом и вырвав крышку с мясом, бросаю прямо в скалящийся коричневый шар.

182